Рассмотрим некоторые проявления таинственной силы, действующей на жидкости и заставляющей их возникать «из ниоткуда» и сочиться, течь из различных предметов или падать с небес в виде капель. Прежде всего имеются в виду необычные и повторяющиеся дожди, выпадающие на небольшие участки. «Конт рэндю» поместил сообщение о падении крупных отдельных капель теплой воды на Женеву в ясный день в 9 часов утра 9 августа 1837 года. Это явление повторилось 31 мая следующего года в 10 часов утра и еще раз в тот же час 11 мая 1842 года. Горячая вода выпадала 30 июня 1817 года во время серии подземных толчков в Инвернесс («Доклад Британской ассоциации», 1854). Таинственное явление интенсивных локальных дождей получило у метеорологов название «точечного выпадения осадков». В качестве примера «Метеорологический журнал Саймонса» приводит «каскад» воды и града, обрушившийся 9 июня 1809 года на один из районов Лондона размером менее 200 акров (82 гектара). Газета «Торонто глоб» от 3 июня 1889 года описала событие в Кобурге, Онтарио (Канада), когда горожане увидели над головами массу воды в виде огромного мешка, который упал в двух милях от города. Это явление поспешили объявить «водяным смерчем». В отличие от обычных дождей существуют еще и «небесные струи». В «Конт рэндю» имеется упоминание о выпадении потока воды над Нуар Фонтэном (Франция), из неподвижной точки на небе: в апреле 1S42 года вода продолжала литься в течение двух дней. В графстве Честерфилд, Южная Каролина (США), вода с неба лилась непрерывно в течение 14 дней на небольшой участок земли при абсолютно ясном небе («Нью Йорк сан», 24 октября 1886 года). Примерно в то же время поток воды пролился на Доусон, штат Джорджия, на участке 25 футов (7,5 метра) шириной Создавалось впечатление, будто на небе существуют невидимые краны, которые забыли закрыть. Жаждущие влаги деревья молят о воде, и в ответ — если это действительно ответ — она льется либо не там, где надо, либо чересчур долго, как бы по рассеянности. Газета «Шарлотт кроникл», Северная Каролина (США), 21 октября 1886 года сообщала: «Жители юго восточного района города не менее трех недель наблюдали весьма странное явление. Каждый день в три часа пополудни в одном и том же строго определенном месте ровно полчаса шел дождь. Он лился между двумя деревьями в означенный час: нежные капли падали на листья при ясном солнечном свете, и все это можно было наблюдать ежедневно более трех недель подряд». Впоследствии синоптик из службы прогнозов послал отчет об этом событии в ежемесячный журнал «Обозрение погоды» (октябрь 1887 года), подтвердив, что самолично наблюдал данное явление несколько дней кряду. Два упомянутых дерева принадлежали к породе красных дубов. Синоптик писал. «Иногда вода льется на участок площадью полакра, но всегда центр ее падения — эти два дерева; когда же напор воды слабеет, то влага выпадает лишь на листву». В Браунсвилле, штат Пенсильвания (США), такую же «водяную небесную манну» получало дерево другой породы — на площади около 14 квадратных футов (4 квадратных метра), в центре которой оно росло. Известны и другие столь же таинственные явления, связанные с жидкостями. Так, в начале февраля 1873 года один дом в Экклстоне, Ланкашир, стал местом действия целой серии невероятных происшествий. В помещениях непрерывно текли потоки воды, в результате чего их обитатели промокали до нитки, а старинная мебель непоправимо портилась. Все, кто занимался расследованием этого феномена, отмечали ужасное положение людей, оказавшихся его жертвой. В данном случае не могло быть и речи о каком либо мошенничестве. «Черли стандарт» в статье от 15 февраля отмечала, что самое поразительное во всей этой истории то, что потолки дома остаются «совершенно сухими». Девятого сентября 1880 года репортер «Торонто глоб» описал в заметке свои невероятные приключения на одной ферме недалеко от Уэллсли, Онтарио, где окна были сплошь разбиты так и не найденными «снарядами с неба», а мебель передвигалась по дому по своему собственному «хотению». В комнатах также стала литься вода, причем ее было столько, что все вещи хозяев оказались вконец испорченными (нужно отметить, что это зачастую происходило на глазах у ошеломленных «экскурсантов», набивавшихся в комнаты). Между тем странное дело: ни крыша, ни стены не носили на себе никаких следов воды, так что было непонятно, откуда же она берется. В своей книге «Странный мир», опубликованной в 1964 году, Фрэнк Эдвардс описал злоключения одной семьи, пораженной «водяной чумой». По странной случайности фамилия этих людей была Ватерман (дословно — «Водяной человек»), и беда приключилась с ними через девять лет после того, как они переселились в свой новый дом вблизи Виндзора, в Вермонте (США). Однажды утром в сентябре 1955 года они вдруг обнаружили капли влаги на своей мебели, как после густого тумана. Они тотчас же вытерли эту «росу» губкой, но она не замедлила появиться вновь, причем «визиты» повторялись, и «роса» по временам бывала весьма обильной. Инженеры компании по продаже домов, обслуживавшие участок, осмотрели все трубы и нашли их в отличном состоянии: они не лопались и поверхность их была абсолютно сухой. Между тем вода все появлялась и появлялась. В один прекрасный день, когда глава семейства доктор Ватерман переносил поднос с виноградом из одной комнаты в другую, тот в пути наполнился водой. В статье, посвященной таинственным потокам жидкости разного рода, опубликованной в журнале «Грит» (США) 20 июля 1970 года, речь шла о потоках воды, в 1963 году буквально изгнавших из дома семью Мартинов, проживавших в Метуене, штат Массачусетс. Но злоключения на этом не закончились: стоило им переехать в новый дом, как все началось сначала, хотя они сменили не только дом, но и город. Вода опять начала бить струями в различных местах дома, сочиться по стенам и потолку. Из случаев, которые относятся к действиям «нечистой силы», известны, как утверждают, две разновидности: при одной из них «происки» продолжаются и при переезде людей на новое место, а при другой — не дают спокойно жить новым жильцам. История, происшедшая с Эугенио Росси, напоминает нам о других случаях «преследований», где в центре всегда оказывается тот или иной конкретный человек, идет ли речь об огне, камнях и т. д. Девятилетний Эугенио находился в больнице в городке Нуоро (Сардиния), где его обследовали, когда, как сообщала газета «Сан» от 30 ноября 1972 года, вокруг его постели начала в больших количествах сочиться сквозь доски пола вода. Его переводили из одной палаты в другую пять раз — но все оставалось по прежнему: стоило ему обосноваться на новом месте, как вокруг его постели тут же начинала скапливаться проступавшая через пол вода. И в этом случае, как и в других подобных, снова фигурируют совершенно сбитые с толку официальные лица и техники, осматривавшие трубы к не находящие никакого объяснения странному явлению. Наверняка люди, страдающие от таких «преследований», испытывают к себе особую «расположенность» воды оттого, что в древности их предки, должно быть, были искателями воды или заклинателями дождей. Любопытный случай произошел в доме сельского пастора в Свонтон Новерс, Норфолк. О нем писали все ведущие английские газеты и журналы того времени. 30 августа 1919 года пастор обнаружил, что через потолки в нескольких комнатах его дома сочится нефть (точнее, она собиралась пятнами на потолке). В последующие дни нефть стала течь с потолка постоянно и, как отмечали очевидцы, бить струями из стен. Тогда было высказано предположение, что дом, возможно, стоит на нефтяной скважине. Но нефть, которую обнаружили в доме, не была неочищенной, какой бы ей в таком случае полагалось быть, это была смесь керосина и бензина. Нефть прибывала в количестве одной кварты каждые 10 минут, 2 сентября ее было собрано до 50 галлонов. Накануне, 1 сентября, «дождь» шел в доме 13 раз. В результате вещи в доме оказались безнадежно испорченными, а пары жидкости были столь вредны для здоровья, что потребовалась эвакуация людей. Срочно продолбили стены, исследовали потолки, но обнаружить что либо не удалось. В услужении у пастора, преподобного Хью Гая, состояла молодая девушка, и была сделана попытка свалить все на нее. Как писала «Таймс» от 9 сентября, некто Освальд Уильямс, иллюзионист по профессии, включился в расследование и заявил, что сумел раскрыть тайну: по его словам, служанка поливала потолок водой. 12 сентября та же газета поместила интервью с девушкой, в котором та рассказала, что вошла в дом вместе с Уильямсом и, как только на потолке появились пятна, он дал ей ровно минуту, чтобы сознаться в преступлении, заявив, что в противном случае добьется, что ее посадят в тюрьму. Позже она подала в суд на Уильямса и его жену, обвинив их в том, что они ее избивали. Дело против девушки было тут же прекращено. Никто так никогда и не смог объяснить, каким образом бедная служанка смогла затащить 50 галлонов нефти на чердак, да еще к тому же под пристальным наблюдением множества люде и, проводивших расследование.
, которые автомобилисты недооценивают. Более того, некоторые смертельные опасности автомобилисты просто не могут предвидеть. Именно такой случай произошел на шоссе, ведущем из столицы Китая Пекина в город Харбин. Если вкратце, то на автомобильном шоссе произошло внезапное, буквально мгновенное возгорание дороги и придорожной инфраструктуры. Начался серьезный пожар, охвативший деревья на обочине и автомобили, проезжавшие в этот момент по злополучному шоссе.
В информации, размещенной под экстремальным видеороликом, описана общая ситуация, возникшая на автодороге. Так, около 8:40 11 февраля , перевозивший сжиженный природный газ, попал в аварию, в результате чего произошла разгерметизация цистерны и топливо начало разливаться на поверхность дороги и обочину. Поскольку сжиженный газ чрезвычайно летуч, по всей вероятности, его пары очень быстро заполнили пространство и, образно говоря, начали ожидать искры, которая и могла бы инициировать возгорание.
Ждать пришлось недолго. Водитель темно-синего автомобиля, несмотря на перевернутый в 50-ти метрах перед ним грузовик с опрокинувшейся цистерной, не заглушил двигатель и не покинул место происшествия пешим ходом. Напротив, он начал движение вперед, что привело к мгновенному воспламенению паров нефтяного газа. Огненный столб поднялся на десяток метров, заслонив виновника поджога сплошной стеной.
На этом черед ошибок не закончилась - в момент, когда вокруг еще бушевал огненный шквал, люди из автомобилей, находящихся в эпицентре, попытались выскочить из них. Полное безумие! На их счастье, газ достаточно быстро выгорел и отпустил своих пленников.
По официальным данным, серьезнее всего пострадал водитель грузовика, получивший ожоги. Чуть более повезло другому водителю - он также получил травмы от огня, но меньшей степени. Семь других человек в трех автомобилях отделались незначительными травмами.
Как всегда, задаемся вопросом: чему учит нас этот видеоролик? Если вы видите перед собой аварию и вдобавок на дороге блестит разлившееся топливо, по которому вам нужно будет проехать, не делайте этого! Вы можете стать инициатором возгорания. Достаточно соприкосновения паров с раскаленными элементами мотора (катализатором, выпускным коллектором, блоком двигателя) или малейшей искры - и появления открытого огня не избежать! А вдруг в попавшем в аварию автомобиле находятся люди, и они не смогут самостоятельно выбраться? Что тогда? Даже не хочется об этом думать.
Поэтому стоит припарковать автомобиль на некотором расстоянии от места происшествия (30, 50, 500 метров, в зависимости от того, какая , например, тот же грузовик с цистерной, наполненной бензином, в случае взрыва может разметать вокруг себя все что угодно в радиусе 1 км!), позвонить на единый номер вызова экстренных служб 112, объяснив ситуацию, и выслушать инструкции оператора.
Предпринять посильные меры к спасению людей, обезопасив их от возможного появления огня, например, засыпать бензиновую лужу песком. Если площадь розлива большая, необходимо ограничить проезд транспорта возле места происшествия (в таком случае должны работать профессионалы, пожарная команда), вывести людей и пострадавших из зоны поражения.
Экология познания. Наука и открытия: «Вопрос бытия – темнейший во всей философии». Так заключил Уильям Джеймс, размышляя над самой основной из загадок: как что-то возникло из ничего? Этот вопрос выводит из себя, решил Джеймс, поскольку требует объяснения, отрицая саму возможность его наличия. «Для перехода из ничего в бытие не существует логического моста», писал он. В науке объяснения строятся на причинах и следствиях. Но если ничто на самом деле ничто, у него нет возможности стать причиной.
«Вопрос бытия – темнейший во всей философии ». Так заключил Уильям Джеймс , размышляя над самой основной из загадок: как что-то возникло из ничего? Этот вопрос выводит из себя, решил Джеймс, поскольку требует объяснения, отрицая саму возможность его наличия. «Для перехода из ничего в бытие не существует логического моста», писал он.
В науке объяснения строятся на причинах и следствиях. Но если ничто на самом деле ничто, у него нет возможности стать причиной. Дело не в том, что мы не можем найти правильного объяснения – просто перед лицом «ничто» объяснение не работает.
Этот отказ бьёт по больному месту. Мы существа, любящие повествования. Наши простейшие понятия приходят через истории, а как нечто появилось из ничего – это самая главная история, доисторическая повесть, более фундаментальная, чем «путешествие героя» или «парень встречает девушку». Но эта история подрывает суть истории. Эта повесть соткана из самоуничтожения и парадокса.
И как ей не быть такой? Главный её герой – это Ничто. Слово, парадоксальное благодаря самому своему существованию в виде слова. Это существительное, вещь, и однако же, это не вещь. Как только мы представим его себе или назовём его, мы разрушим его пустоту, запятнав его значением. Остаётся удивляться: это проблема с «ничем», или это наша проблема? Космическая или лингвистическая? Экзистенциальная или психологическая? Парадокс физики или мыслей?
Стоит, однако, помнить, что решение парадокса находится в вопросе, а не в ответе. Где-то должен найтись сбой, неправильное предположение, неверное тождество. В таком коротком вопросе «как нечто появилось из ничего?» мало где можно спрятаться. Возможно из-за этого мы всё время возвращаемся к старым идеям в новой оболочке, играя на пути развития науки фугу, или вариации темы. С каждым проходом мы пытаемся уложить ещё один камень для перехода через реку, продлевая неуловимый мост Джеймса.
Самый старый из камней: если нельзя получить нечто из ничего, попробуй сделать ничто не таким уж пустым. Древние Греки считали, что пустое пространство наполнено субстанцией, эфиром. Аристотель считал эфир неизменным пятым элементом, более совершенным, чем земля, воздух, огонь и вода.
«Ничто» противоречит Аристотелевой физике, утверждавшей, что тела падают или поднимаются согласно их правильному месту в естественном ходе вещей. Ничто должно быть идеально симметричным, выглядеть одинаково с любого угла, устраняя смысл у абсолютных пространственных направлений «верх» и «низ». Эфир, по мнению Аристотеля, мог бы служить космическим компасом, основной системой отсчёта, относительно которой можно было бы измерить всё движение. Для тех, кто ненавидел вакуум, эфир изгонял его.
Древний эфир существовал тысячи лет, пока его не переосмыслили в конце XIX века физики, например, Джеймс Клерк Максвелл, открывший, что свет ведёт себя как волна, всегда перемещающаяся с одной и той же скоростью. А что же волновалось и относительно чего измерялась скорость? Эфир был удобным ответом, предоставлявшим и среду, и систему отсчёта. Но когда Альберт Майкельсон и Эдвард Морли решили измерить движение Земли сквозь «эфирный ветер» в 1887 году, они не обнаружили последнего. А вскоре Эйнштейн своей специальной теорией относительности вбил последний гвоздь в гроб эфира.
Десятилетиями мы считали эфир исторической диковиной, регрессом. Но убить его оказалось труднее, чем мы думали. Сегодня его можно увидеть в другой форме: хиггсовского поля, пронизывающего вакуум пустого пространства, возбуждаемого знаменитым бозоном Хиггса. Это скалярное поле, единственный представитель своего вида, подтверждённый экспериментально. Это значит, что в каждой точке пространства у него есть единственное значение (в отличие от поля, описывающего свет, у которого в каждой точке есть как размер, так и направление). Это важно, поскольку означает, что поле будет выглядеть одинаково для любого наблюдателя, неважно, покоящегося или ускоряющегося.
Более того, его квантовый спин нулевой, то есть, оно выглядит одинаково с любого угла. Спин – мера того, как сильно нужно повернуть частицу, чтобы она стала выглядеть так же, как до поворота. У переносчиков взаимодействий (фотоны, глюоны) спин целый – повороты на 360 градусов оставят их неизменными. У частиц материи (электроны, кварки) спин полуцелый, а значит, их нужно повернуть дважды, на 720 градусов, чтобы вернуть к начальному состоянию. Но у Хиггса спин нулевой. Как ни вращай, он всегда выглядит одинаково. Прямо как пустое пространство. Симметрия равна невидимости.
Согласно интуиции Аристотеля, сегодняшние физики считают ничто конечным состоянием симметрии – неустанное самоподобие, предшествующее нахождению различий, необходимых для определения «вещей». Если физики запускают космический фильм в обратном направлении, отслеживая историю глубокого прошлого, они видят объединение несоизмеримых осколков реальности, превращение их в растущую симметрию, обозначающую источник – ничто.
Хиггс прославился снабжением элементарных частиц их массой, но это скрывает его настоящее значение. Дать частицам массу – это просто. Замедляйте их до скоростей ниже световой, и вот вам масса. Тяжело дать им массу, не поломав доисторическую симметрию. Поле Хиггса достигает этого, принимая ненулевое значение даже в состоянии наименьшей энергии. В каждом уголке пустого пространства скукожилось 246 ГэВ Хиггса – но мы этого не замечаем, поскольку оно везде одинаковое.
Только скалярное поле может спрятаться на виду. Но его замечают элементарные частицы. Каждый раз, когда масса частицы ломает симметрию Вселенной, Хиггс тут как тут, маскируясь под пустое пространство, устраняет повреждения. Всегда трудясь в тени, Хиггс хранит изначальную симметрию Вселенной нетронутой. Можно понять (если и не простить) склонность журналистов к использованию названия «частица Бога» – даже если Леон Ледерман, придумавший оскорбительный термин, изначально хотел назвать её «проклятая Богом частица», а его издатель не разрешил ему это сделать.
Всё это значит, что хиггсовское поле ближе к ничто, чем Максвелловское понятие эфира. Это самая новая из наших кистей для рисования в пустоте. С его необычной симметрией Хиггс работает как маскировка для ничто – но само по себе оно не является ничем. У него есть структура, оно взаимодействует. Физический смысл 246 ГэВ остаётся неизвестным. При помощи Хиггса мы приближаемся к границам ничто, но не можем их переступить.
Если попытки сделать ничто не таким уж пустым не отвечают на вопрос «как нечто появилось из ничего», мы должны сделать причину не такой уж причиной. И у этих попыток есть своя история. Внезапное появление личинок на гниющем мясе во времена Аристотеля привело к распространённому мифу о спонтанном возникновении жизни; дыхание жизни способно возникнуть из пустоты.
Граница между ничем и чем-то встала рядом с границей между жизнью и смертью, духом и материей, божественным и земным. В свою очередь это принесло с собой весь набор религий и веры, порождая очень сложное решение нашего парадокса. Мы принимали эту теорию 2000 лет, пока в 1864 её не развеял микробиолог Луи Пастер. Omne vivum ex vivo – вся жизнь из жизни. В последующие десятилетия мы обнаружили спонтанное возникновение ещё одной исторической диковины. Но, как и эфир, она снова вернулась к нам, в овечьей шкуре квантовых флюктуаций.
Квантовые флюктуации, украшенные неопределённостью, это следствия без причины, шум в сигнале, первозданная статика, случайная по своей природе. Правила квантовой механики позволяют – даже требуют – чтобы энергия (и, согласно E=mc2, масса) появлялась «из ниоткуда», из ничего. Сотворение ex nihilo – так это выглядит.
Принцип неопределённости Гейзенберга – естественный источник квантовых личинок. [«maggot» по-английски – не только личинка, но и блажь, причуда, каприз – прим.перев.] Он постулирует, что определённые пары физических свойств – расположение и импульс, энергия и время – связаны вместе фундаментальной неопределённостью. Чем точнее мы задаём один из параметров, тем менее ясным становится другой. Вместе они формируют связанные пары и предотвращают существование «ничто».
Начните уточнять пространственное положение, и импульс начнёт дико флюктуировать. Определите мелкие и точные отрезки времени, и энергия начнёт колебаться в более широком промежутке маловероятных значений. В самые короткие мгновения на самых кратчайших дистанциях внезапно могут возникать целые вселенные, чтобы затем исчезнуть. Увеличьте изображение мира, и спокойная, структурированная реальность уступает место хаосу и случайности.
Но эти связанные пары сами по себе не случайны: это пары свойств, которые наблюдатель не сможет измерить одновременно. Несмотря на то, как обычно описывают квантовые флюктуации, в мире нет некоей заранее определённой реальности, ёрзающей туда и сюда. Эксперимент показывает, что то, что есть, на самом деле вовсе не существует, а находится в ожидании. Нерождённое. Квантовые флюктуации – это не экзистенциальные, а условные описания – они не отражают то, что есть, но только то, что станет возможным, если наблюдатель решит провести определённое измерение. Будто бы возможность измерения у наблюдателя определяет, что должно существовать. Онтология подводит итог эпистемологии. Неопределённость природы – это неопределённость наблюдения.
Фундаментальная невозможность присвоить определённые значения всем свойствам физической системы означает, что когда наблюдатель проводит измерение, результат получится действительно случайным. На крошечных масштабах, где правят квантовые эффекты, цепочка причин и следствий слетает с катушек. Квантовая механика, как говорил её отец-основатель Нильс Бор, «непримирима с самим понятием причинности». Эйнштейн, как известно, проигнорировал её. «Бог не играет в кости», сказал он – на что Бор ответил, «Эйнштейн, прекратите советовать Богу, что делать».
Но может, это нас стоит винить в ожидании сохранения принципа причинности. Эволюция научила нас любой ценой искать простые шаблоны. Для наших предков, рассекавших африканскую саванну, возможность распознать следствия из причин отмечала границу между жизнью и смертью. Она съела пятнистый гриб и заболела. Тигр приседает перед прыжком. Рассказы означают выживание. Естественному отбору не нужна квантовая физика – так что, как бы мы догадались о её существовании? Но она существует. А причинность – это приближение. Это наше сознание ищет историю.
И что же, вот и всё? Ответ на вопрос «почему мы существуем» заключается в том, что нет никакого «почему», что существование – это случайная квантовая флюктуация? Ну значит, мы можем отбросить всякие объяснения и сделать квантовый скачок для преодоления моста Джеймса. Как нечто появилось из ничего? Да просто так. К сожалению, дальше мы так не продвинемся. Космологи верят, что законы квантовой механики могут спонтанно создавать вселенные, эта история просто перекладывает ответственность. Откуда же взялись эти законы? Помните, что мы хотели объяснить, как нечто появилось из ничего – а не то, как нечто появилось из заранее существовавших законов физики. Недостаточно убрать причинность из уравнения – парадокс остаётся.
Вначале было ничто, а потом что-то появилось.
Главное действующее лицо в этой истории – Время, переносчик перемен. Может ли решение парадокса заключаться в отрицании времени? Если время, как говорил Эйнштейн, всего лишь упорная иллюзия, то мы можем сразу же освободиться не только от причинности, вытекающей из законов природы, но и от вопроса, откуда взялись эти законы. Они ниоткуда не взялись, потому что нет никакой эволюции. Рассказ исчезает, никакой истории нет, и никакого моста тоже нет.
Понятие вечной вселенной, или цикличной, вечно возвращающейся, появляется в самых ранних мифах и историях, от мифологии банту из Африки, до Времени сновидений австралийских аборигенов, от космологии Анаксимандра Милетского до древнеиндийских пуран. Можно увидеть привлекательность этих теорий. Вечность избегает «ничто».
В наше время эта древня идея возвращается в виде теории стационарной Вселенной, сформулированной Джеймсом Джинсом в 1920, и затем уточнённой и популяризованной Фредом Гойлом и другими в 1940-е. Вселенная расширяется, но для заполнения пустот всё время появляется новая материя, поэтому в среднем Вселенная не изменяется. Теория оказалась неверной, её заменила теория Большого взрыва и вечность уменьшилась до каких-то 13,8 миллиардов лет.
Но в 1960-х стационарная Вселенная внезапно вернулась в странном виде – в уравнении
H(x)|Ψ> = 0
Физики Джон Арчибальд Уилер и Брюс Девитт написали его, теперь известное как уравнение Уилера-Девитта, хотя сам Девитт зовёт его «это чёртово уравнение» (нет, никакого родства с «проклятой богом частицей»). Они пытались применить странные законы квантовой механики к Вселенной в целом, как она описывается в эйнштейновской общей теории относительности. Стоит обратить внимание на правую часть уравнения – нулевую.
Общая энергия системы – ничего. Никакой эволюции во времени. Ничего не может произойти. Проблема в том, что эйнштейновская вселенная – четырёхмерное пространство-время, комбинация пространства и времени. Но квантовая механика требует, чтобы волновая функция физической системы эволюционировала во времени. Но как может пространство-время эволюционировать во времени, если оно и есть время?
Эта дилемма просто бесит – вселенная, описываемая квантовой механикой, застывает во времени. Уравнение Уилера-Девитта – это теория стационарной Вселенной наизнанку. Вместо всегда существовавшей Вселенной у нас получается Вселенная, которой никогда не будет.
Само по себе уравнение Уилера-Девитта элегантно решает нашу задачу. Как из ничего появилось нечто? Оно не появлялось. Но такое решение озадачивает – ведь мы-то здесь.
В этом и суть. В квантовой механике ничего не происходит до тех пор, пока наблюдатель (человек или другая конфигурация частиц) проводит измерение. Но в случае всей вселенной наблюдателя не существует. Никто не может стоять вне вселенной. Вселенная в целом застряла в бесконечном мгновении. Но внутри всё выглядит по-другому.
Изнутри наблюдатель не может измерить всю вселенную, и поэтому разбивает реальность на две части – обозревателя и обозреваемое – благодаря простому, но сильному факту, что наблюдатель не может измерить сам себя. Как писал физик Рафаэль Боуссо , «Очевидно, у прибора должно быть не меньше степеней свободы, чем у системы, чьё квантовое состояние он пытается определить». Философ науки Томас Брюер использовал Гёделевский аргумент для выражения той же мысли: «Никакой наблюдатель не может получить или сохранить информацию, достаточную для того, чтобы различить все состояния системы, в которой он находится».
Как наблюдатели, мы обречены вечно видеть только кусочек большой головоломки, частью которой мы являемся. И это может быть нашим спасением. Когда вселенная распадается на две части, ноль в правой части уравнения меняется на другое значение. Всё меняется, физика происходит, время идёт. Можно даже сказать, что Вселенная рождается.
Если это звучит как ретроказуальность (будущее влияет на прошлое) – ну, так оно и есть. Квантовая теория требует этого странного обращения стрелы времени. Уилер обратил внимание на этот факт при помощи известного эксперимента с отложенным выбором, который сначала был предложен в качестве мысленного, а затем был продемонстрирован в лаборатории.
Это Вам будет интересно:
В отложенном выборе измерение наблюдателя в настоящем определяет поведение частицы в прошлом – прошлом, которое может тянуться назад на миллионы, и даже на 13,8 миллиарда лет. Цепь причин и следствий оборачивается сама на себя, и её конец связывается с началом: мост Джеймса оказывается петлёй.
Может ли быть такое, что нечто – это то, как выглядит ничто изнутри? Если так, то наше беспокойство по поводу «ничего» может намекать на глубокую мысль: наша человеческая природа не терпит «ничто», и при этом именно наша, ограниченная перспектива, и решает этот парадокс. опубликовано